(Окончание. Начало в «ЕЗ» №27 от 15 апреля с.г.)

В.Я.: – А знаете, почему Юрия Алексеевича не первый, а второй секретарь горкома партии встречал? Когда уже стопроцентно стало известно, что Гагарин приедет, я Неле говорю: «Ты ж смотри, первого секретаря лично пригласи!» Она пошла приглашать, и вдруг Дементьев огорошивает: «А я – не разрешаю! У нас – дизентерия, а это – Гагарин!» Неля – в панике: «Что делать?» Я помчался в санэпидемстанцию, главным санитарным врачом Евпатории был тогда, кажется, Анатолий Максимович Абрамзон. Рассказываю ему ситуацию, а он молча, ничего не говоря, показывает пальцем через плечо: беги, мол, туда. «А кто там?» – спрашиваю тихонько. «Ни много ни мало – главный санитарный врач Минздрава Украины, он же – заместитель министра здравоохранения Украины Павлов! Уполномоченный ЦК Компартии Украины по ликвидации эпидемии!» Симпатичный такой дядечка, с супругой приехал… Я ему ситуацию объясняю, он мне пальцем у виска эдак многозначительно крутит, я огрызаюсь тихонько: «Вы это Дементьеву покажите!» и снова прошу: «Пожалуйста, позвоните в горком!» Вожделенный для меня звонок Павлова таки последовал: «Я разрешаю! Все ваши эмоции – в сторону!», Абрамзон рад: «Он для меня – ЦК!» А тут и Дементьева, на наше счастье, зачем-то в Симферополь вызвали, остался Петунов у руля…

Дементьева понять, конечно, можно: эпидемия во Всесоюзной детской здравнице, паника. «Би-би-си» каждый день передает сводки о дизентерии в Евпатории, фамилии называет. Многие ж втихаря «Голос Америки» слушали, мы все это знали. Партийному руководству тогда представлялся такой шанс пластинку переменить, стрелки перевести! Вот, мол, в городе все нормально, первый космонавт Земли к нам едет! А не запрещать…

Самой встречей в лагере дирижировала уже старшая пионервожатая, та самая Лениана Кулинич. Все у нее оказалось на своих местах: торжественный рапорт, приветствия, речи, прием Юрия Алексеевича в почетные пионеры (за компанию с ним и Петунов снова в пионеры попал).

Н.Б.: – Ах, какой голос был у Татьяны Гельфанд, председателя совета дружины, как она рапортовала Юрию Алексеевичу Гагарину!

В.Я.: – Потом Юра выступил: «Хороший пионерский лагерь! Хорошие у вас дела!» Показали мы ему все достопримечательности лагеря, зашли в Ленинскую комнату, где висел большущий стенд «Мы носим его имя» – с биографией Гагарина, со всеми его, чуть ли не с младенчества, фотографиями. Был там и снимок, где он – в железнодорожной форме. Я говорю: «Юрий Алексеевич, а я ведь тоже такую форму носил!» – «Где?» – «В Первом московском индустриально-педагогическом техникуме трудовых резервов», – отвечаю. Он удивился: «Надо же! Я тоже туда поступал – меня не приняли!» Гагарин ведь, если кто не знает, оканчивал Раменское ремесленное училище по специальности «помощник сталевара», а там, где я учился, было два отделения – железнодорожное и механическое. И молодой сталевар там оказался не нужен, не по профилю…

В общем, Лениана наша взяла Юру за руку, как мальчика, и водила по всем отрядам – фотографироваться с детьми. И он послушно, словно пионер, везде с ней бегал, не пропустили, не обидели никого из 1200 ребят!

Н.Б.: – И это несмотря на то, что когда Юрий Алексеевич только приехал в город, он сказал: «Только я очень прошу, Неля! Если будут меня просить с кем-то сфотографироваться, ты, пожалуйста, ситуацию корректируй. Чтобы не попали в кадр случайные люди…» Поэтому все снимки, сделанные в тот день, были мной «санкционированы», Гагарин то и дело на меня поглядывал: «Можно с этим человеком сфотографироваться? А с тем?..» И я давала «добро».

В.Я.: – Все было настолько четко, слаженно, никто не почувствовал предшествовавших встрече трудностей, суматохи, ажиотажа. Даже составы на станции приостановили – поезда ждали наших детей.

Закончив часть встречи официальную, мы плавно перешли к неофициальной: сели в машины и поехали… на природу!

Кстати, Валентин Васильевич Петунов потом в своем интервью говорил, вот читаю: «После официальной части, покинув лагерь, мы уехали, чтобы провести неофициальную – обед на природе, который, как обычно, я организовал на рыбацком стане у бригадира рыбколхоза Ивана Прокоповича – нашей палочки-выручалочки. В его бригаде особенным умением прекрасно готовить рыбные деликатесы отличался мой тезка, повар Валя, или, как его все называли, «Свят-дух». Лучше всего у него получались рыбацкая уха и рыба горячего копчения. Обед тот был семейный – с женами, детьми, в том числе и моими мальчишками. Купались, плавали, шутили, балагурили, играли в волейбол, фотографировались все вместе, а затем Юра снялся с каждым из нас по отдельности». Однако на рыболовецком стане – то была другая встреча, запамятовал Валентин Васильевич немного. Помню, к нашей компании самовольно прицепился еще какой-то генерал. Как ни убеждал я его: «Состав делегации согласован с ЦК комсомола! В конце концов, специалисты – мои, повара и продукты – тоже!» – он все равно мотался за нами хвостом.

Н.Б.: – Выложился Владимир Францевич тогда по полной программе, прием провел на высшем уровне. Меня когда спросило начальство «А кто же будет принимать Гагарина?», я одним духом выпалила: «Владимир Францевич Ясинский! Только он!» Он в этот визит вложил все свое сердце, всю душу…

В.Я.: – Ну, разумеется, не кашей же пионерской такого гостя кормить! Посидели чин чином, высококультурно. Приняли и той самой водки «Кристалл». Фотографировались, купались в море. Вот, кстати, на снимке отражения водки «Кристалл» на лицах Гагарина, Петунова… Они на катере ушли к памятнику десантникам, а мы все – на машинах.

Н.Б.: – Только меня из женщин на катер взяли!

В.Я.: – Но, обратите внимание! Когда мы все из-за стола вышли, Юра возвращается снова за стол, приглашает туда же всех моих сотрудников, которые эту встречу обслуживали и его кормили. Налил им всем по рюмке, сказал «Спасибо!», с ними выпил и пошел… Мне потом люди говорили: «От всех этих толстых начальников, которых принимать приходилось, сроду «спасибо» не дождешься! А Гагарин – совсем другой!»

Какой он был, судите сами: все цветы, подаренные ему пионерами, Юра положил к памятнику десантникам…

Н.Б.: – Провожали мы Юрия Алексеевича Гагарина тогда всей компанией почти до Перевального…

В.Я.: – И ехать пришлось через аэропорт: нужно было посадить на самолет Любовь Ивановну Шевцову из Укрсовпрофа, которая из-за этой встречи опоздала на свой рейс в Киев. Юра пошел к начальнику аэропорта. А там сидит этакая мордяка (про подобные говорят, что они кирпича просят!), не смотрит, кто к нему обращается «Пожалуйста, помогите: женщина опоздала на свой рейс!», через губу не переплюнет: «Иди! Покупай билет!» Только Юра сказал: «Я – Гагарин!» – куда и морда делась! Начальник подлетел чуть ли не под потолок, тут же про билеты забыл: сам Гагарин у него в кабинете!

Н.Б.: – Когда Шевцова наша села уже в самолет, компания заторопилась: «Ладно, поехали уже!» А Юрий Алексеевич сказал: «Нет! Пока самолет не поднимется в воздух – никто из нас не покинет аэропорт!»

Он очень доволен остался той встречей. И дружба продолжилась – и с городом, и с нашим начальством. И лично с Владимиром Францевичем.

О баньках, гаражах и памятниках

В.Я.: – Причем поддерживали мы отношения не только с Юрой, но и с другими космонавтами. Вот, посмотрите, вся биография Павла Поповича, что написано? «На знатку. Володе Ясинскому». Дружили мы крепко и с Женей – Евгением Васильевичем Хруновым. И с Толей Вороновым (мы с ним родились в один день!), уже покойным. Володю Алексеева в прошлом году с трудом вытянул из Звездного в Евпаторию, в море покупаться – тяжело ему уже путешествовать… Для кого-то космонавты – «звезды», а мне – живые люди, друзья. Потому и не поленился сделать четыре уникальных фотоальбома: один у семьи Гагарина, один – в музее Звездного городка, один себе на память. В них – эксклюзивные снимки и автографы, редчайшие экспонаты. И в Звездном все – сердцу дорого. Все мне близко. А сколько эпизодов в памяти, которых больше никто вам не расскажет!

Например, вскоре после полета в космос Юру Гагарина назначили на должность заместителя начальника Центра подготовки космонавтов по летной работе. Заместителем Берегового. А он же – простой парень из глухомани российской, глубинки, родился в деревне Клушино Гжатского района (сейчас он – Гагаринский район) Смоленской области. И жить не мог без баньки! В России ведь как? При любой хате-развалюхе – обязательно банька. Вот и он. Возвращается после тренировочных полетов – ну никакого удовольствия в ванне плескаться! Ему бы в баньку! Испросил разрешения: «Дайте где-нибудь в уголке жилой зоны Звездного кусочек земли! Я все сделаю сам!» Позвонил землякам в Клушино, завезли они стройматериал и мгновенно выгнали шикарную, большую, настоящую русскую баню! Оформили ее чин чином. Но новая проблема возникла: банщик нужен. Кто-то же должен баню ту топить, прибирать в ней. А разве может быть в штате Звездного банщик? Юра нашелся: называет свое детище «Это – лаборатория высоких температур и повышенной влажности» и вводит ставку лаборанта!

А про гаражи знаете? В Звездном городке у Юры было два гаража. В одном стояла машина, подаренная французами, – спортивная, самая лучшая, называлась «Matra». В другом – первая наша «Волга». А в соседнем гараже – машина Толи Воронова (не помню уже ее марку).

А что, собственно, представлял собой Звездный? Сто километров от Москвы, площадка два на два километра, вырубленная в лесу, и на ней – воинская летная часть, территория которой разделена на техническую (где космонавтов «крутили») и жилую (со всеми удобствами и прекрасным обеспечением) зоны. Жили все в двух хороших многоэтажках под номерами 2 и 4, соединенных большой галереей (нечетной стороны улицы просто не было!). Юра в 22-й квартире, Толя – на девятом этаже.

Куда космонавтам зимой податься? И они, как все нормальные мужики, шли в гараж – больше-то некуда! А там, естественно, – что Бог на душу подаст! (щелкает себя по горлу известнейшим жестом). Жены – везде одинаковые, ругаются… И вот однажды Юра решил в своем гараже прицепить полку на стенку. Берет инструмент – и (дело молодое, сил хватало!) так шарахает им по стене, что кирпичина вылетает прямо в гараж Толика! Дыра – солидная, штукатурка вместе с тем кирпичом обвалилась! Юра, расстроенный, идет к Воронову, извиняется, просит прощения: «Толик, я все замажу!» А тот спустился в гараж, осмотрел разрушения и поворачивается к Гагарину: «Юра, выбивай еще одну кирпичину!» Тот обалдел: «Зачем?!» «Выбивай, тебе говорю! А все остальное я заделаю сам» И через какое-то время зовет Юру: «Пойдешь в гараж – не беспокой Валентину! Не бери с собой ничего!» Спускаются они, Юра – к своей «Волге», Анатолий – к своей, покопались немного, потом Толик кирпичину вытаскивает, Юре выпить-закусить подает, а кирпич – аккуратненько на место ставит. Валя Гагарина потом долго не могла понять: «Как это? Никуда не выходил, с собой ничего не брал, никто не приходил – а ты хорош!»

Ну кто об этом знал, а?

Н.Б.: – После визита Юрия Алексеевича в лагерь Владимир Францевич с помощниками оформил там огромнейший роскошный музей. Посетила его впоследствии, во время своего визита в Евпаторию, и Валентина Владимировна Терешкова. Осмотрела экспозицию, а потом вдруг поворачивается ко мне: «Это ты привезла Гагарина в лагерь?» «Да…» – отвечаю робко. «А ты хоть представляешь, какой уникальный подарок сделала детям?» Тогда только я и осознала, что не зря металась, как белка, в колесе обстоятельств.

А Владимиру Францевичу довелось потом на территории лагеря еще и памятник Юрию Гагарину поставить…

В.Я.: – С товарищами, с руководством Приднепровской железной дороги мы решили увековечить память Юры. Я по поручению начальства нашел заслуженного скульптора РСФСР Зою Ветрову, которая согласилась сделать этот памятник. Она вылепила фигуру, мы модель сфотографировали, показали ее руководству дороги, в городе – исполкому-горкому. Ну, теперь нужно будущий памятник согласовать-зарегистрировать в инстанциях культуры. Оказалось, нужно ехать в Министерство культуры Украины! Поехало руководство дороги и туда. А там на дыбы встали: «Что, у нас разве нет своих скульпторов?! Чего это нам Москва должна этот памятник делать?!» Наши отвечают: «Так он сделан уже! Мы даже деньги перечислили!» Но их никто не слушает: «Мы сами зробимо!» Представьте, еще одна забота мне на голову! Я плюю на все, еду в Москву. А там слышу от директора подмосковного завода художественного литья: «Хотите из алюминия отлить фигуру – пожалуйста, из чугуна – тоже нет проблем. А если из бронзы – то на это требуется личное разрешение министра культуры СССР!» Я возвращаюсь домой, беру письмо за подписью Петунова, который к тому времени стал уже первым секретарем горкома, и – снова в Москву. На прием к Екатерине Фурцевой. А Киеву прямо вожжа под хвост попала – он продолжает запрещать памятник. Но в каталог-то его внести надо! Что делать? И тогда автор проекта Зоя Михайловна Ветрова говорит: «Наша задача – сделать дело, правда? Поэтому решим вопрос, никого не спрашивая. Не будем эту работу называть памятником, а попробуем обдурить чиновников: назовем ее «парковая скульптурная композиция»! Она не нуждается в регистрации». Словом, приделала к скульптуре вытянутую звезду, назвала композицию «К звездам». А фактически  это – памятник Гагарину, с портретным изображением Юрия Алексеевича! Открывали его тогда старшая сестра Юры – Зоя Алексеевна и Павел Попович. Павел Романович из Москвы привез оркестр Суворовского училища. Зоя Алексеевна мне тогда подарила очень красивую книгу, вот она как раз держит ее в руках…

По-хорошему, такой памятник должен быть и в Евпатории, не только на территории лагеря!

Н.Б.: – Сколько лет прошло, почти полвека, никогда мы с Владимиром Францевичем на эту тему не откровенничали публично. Только однажды, на конкурсе «Успешная женщина» меня попросили рассказать самый интересный эпизод из своей жизни. И я посмела заявить, что самым ярким в жизни стал момент, когда я привезла Гагарина в Евпаторию.

Беседовала Татьяна ДУГИЛЬ.

Фото из личных архивов Нелли БУРАХОВИЧ и Владимира ЯСИНСКОГО.

Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» №28(19151) от 20.04.2016 г.