И хотя герой этого интервью не склонен считать себя крымчанином, своим появлением на свет он обязан судьбоносной встрече перспективного дзюдоиста и юной преподавательницы музыки в Евпатории. Родителям будущей звезды экрана хватило трех недель курортного романа, чтобы понять: отныне они должны быть вместе. Наш город стал местом рождения не только их совместного большого чувства, но и сына, которому было суждено стать одним из самых красивых актеров российского кинематографа и единственным продолжателем звучной немецкой фамилии в России. В беседе с журналистом «ЕЗ» Станислав Эрдлей рассказал, кого считает героем нашего времени, почему не остался служить в Малом театре и в чем «главный прикол Крыма».

«Не убегать от себя»

– Однажды вы признались, что решение стать актером пришло к вам в 11-м классе общеобразовательной школы, а учеба в театральном вузе стала альтернативой срочной службы в армии. Учитывая то, что в Щепкинское театральное училище, престижный вуз, вы поступили с первого раза, трудно поверить, что выбор профессии носил спонтанный характер, а попадание в легендарную «Щепку» оказалось безвозмездным подарком судьбы.

– Конечно, клоуном номер один в школе № 1 города Дедовска был я. На мне фактически вся творческая жизнь школы висела – ​начиная со сценариев мероприятий и заканчивая прямым их воплощением. Завуч по воспитательной работе, ярый приверженец коммунистической власти, повесила все мероприятия на меня и моих приятелей, поскольку мы были в этом плане активистами. Мне это интересно было, да и от уроков всегда можно было отмазаться.

– Кстати, я в школе постоянно играл Деда Мороза, один раз в перерыве между представлениями даже пришлось бежать в гриме по городу на репетицию оркестра в музыкальную школу, где, кстати, в свое время преподавала ваша мама. А вам кого приходилось чаще играть тогда? Кем вы вообще были в школе?

– В основном приходилось играть принцев, а был я в андеграунде, таким местным школьным революционером, который не вписывался ни в какие рамки, всегда гнул свою линию, до сих по мне самому непонятную. В общем, это был рок-н-ролл.

– Как эта неформальность с годами эволюционировала?

– Я слушал другую музыку, смотрел другое кино, читал другие книги, нежели большая часть одноклассников. Моя неформальность привела меня в театральные круги, где каждый по-своему ненормален, неадекватен. Поступая в театральный вуз, таким образом я пытался получить отсрочку от службы в армии. И получил-таки, поступив с первого раза в Щепкинское училище, где надо мной весь первый курс подшучивали: мол, в театральном институте лучше, чем в армии. Когда готовился к поступлению, то все поставил на кон, вариантов с другими вузами даже не рассматривал. Я понимал, что могу не поступить, но что-то внутри подсказывало, что все будет хорошо. Я всегда жил по наитию, шестым или седьмым чувством, стараясь научиться слышать себя, понимать, что мне нужно. А не делать то, что диктует мне фон, шум, мусор информационный, который сквозит из всех щелей. В любой момент я нахожусь на распутье. Главное – ​никогда не убегать от себя.

– Каким вам запомнился Крым времен перестройки, куда ваши родители вместе с вами приезжали летом отдыхать?

– В Крыму есть простор для творчества. Такой сам по себе этот край. Однако, приехав сюда спустя лет пятнадцать после развала Советского Союза, уже на съемки, я особых изменений во внешней жизни Крыма не заметил, как ни удивительно.

– Где, по-вашему, находится сердце Крыма?

– Для меня это все-таки Севастополь. Главный прикол Крыма в том, что он разный.

– Во время «Крымской весны» в феврале – ​марте 2014-го вы ощущали, что над родиной, образно выражаясь, нависли тяжелые тучи?

– Когда Крым входил в состав Украины, я никакой разницы здесь с материковой Россией не ощущал. Вообще я не ощущал себя здесь за границей, как ощущаю себя на любом другом курорте. Честно говоря, и на Украине я никогда не ощущал себя как за границей. Единственной сложностью было пересечение государственной границы, когда последние несколько лет приезжал сюда на автомобиле (я предпочитаю автомобильные путешествия, в них есть свой кураж).

 

«Наступила эпоха мелодрам»

– В театре в спектакле «Немецкая сага» по известной пьесе Юкио Мисимы «Мой друг Гитлер» вы исполнили роль фюрера. Каким был ваш Гитлер?

– Я люблю эксперименты и всегда ввязываюсь в то, что, казалось бы, мне не по зубам. Были сжатые сроки, очень много текста. Работать над ролью было интересно. Потом за спектакль я терял два килограмма: он еще пластически был весьма изысканно решен. Для моего Гитлера главное было решиться предать, убить ради того, чтобы сохранить за собой должность рейхсканцлера. При этом человек он по-своему гениальный (его живописные пейзажи тому подтверждение), великолепно разбиравшийся в музыке, и так далее.

– Роль Кая в «Снежной королеве» Елены Райской стала вашей первой работой в полнометражном кино?

– В полном метре – ​да. Но до этого я уже снимался в сериалах. И, на мой взгляд, будущее – ​за сериалами. Полный метр уже начинает сдавать позиции. Для актера лучше раскрыть свою роль через долгую историю, а не за полтора часа: есть возможность проработать роль настолько скрупулезно. Сегодня полнометражное кино снимают в темпе сериалов – ​иной раз даже не успеваешь понять, что съемки начались, как они уже закончились.

– В экстремальных условиях, когда человек оказывается перед угрозой смерти, проявляется подлинная сущность человека, его характер. Оттого до сих пор, наверное, в кинематографе широко представлена тема войны. Если бы вы как режиссер снимали кино, то какие бы темы выбрали, чтобы раскрыть человеческий характер как таковой в полной мере?

– Спорт, биографии выдающихся, культовых спортсменов, чьи судьбы и есть поступки, перелом собственных «не могу», «не хочу». В таких случаях можно показать либо то, как судьба может сломать самый сильный, казалось бы, характер, либо показать все-таки, что ничто не может человека сломить.

– Такие фильмы уже вышли на экраны – ​это и «Легенда № 17» (о поистине легендарном хоккеисте Валерии Харламове), и «Поддубный» об Иване Поддубном.

– Слава богу, что стали снимать фильмы о наших героях.

– Но не кажется ли вам, что в современном русском кинематографе нет героя? Ведь после развала Советского Союза, где были и Жеглов из «Места встречи изменить нельзя», и Павка Корчагин из «Как закалялась сталь», и Борис из «Летят журавли» в блистательном исполнении Алексея Баталова, подобных персонажей с ярким характером в отечественном кино, увы, не наблюдается.

– Герои другие появились в России на рубеже веков – ​менты, бандиты. Впрочем, удивляться не приходится: в течение 70 лет советской власти одна половина граждан Союза сидела, другая – ​ее охраняла. Наряду с этим наступила эпоха мелодрам, в которых раскрывается русская душа женщины – ​настоящей, принципиальной.

– Каков герой Стаса Эрдлея?

– Балабановский Брат – ​при всей его неоднозначности. С одной стороны, он бандит, а с другой, он – ​настоящий, за ним – ​правда. Это и пытался донести до нас Алексей Балабанов.

«Актерская суть – ​наблюдение»

– Часто ли вам говорили, что ваш типаж не характерный для российского кино?

– Постоянно, до сих пор говорят. Может, это и тормозит мою карьеру, но в личностном плане я продолжаю оставаться неформальным даже в этой стране и в этом кино. Я неформал, и в этом для меня плюс. Я много раз слышал такой предлог для отказа: вы слишком красивы для нашего кино. Да, внешне я герой Уайльда, Кафки, Дюма, то есть авторов не наших. А у нас герои кто? Неудачники с пропитым лицом и понурым взглядом. У того же Балабанова Брат не красавец, обычный русский парень со своей сложной судьбой. А Запад любит эстетизированную красоту. Тот же слащавый, казалось бы, Ален Делон со своей внешностью играл и бандитов, и моральных уродов, и красавчиков. Там немножко другие потребности. У нас эстетика, увы, исключительно колхозная, где кухарка может управлять государством.

– Очень многие, кто решается по молодости лет поступать в театральные вузы, в первую очередь рассчитывают на дальнейшую популярность – ​проще говоря, когда актеру не дают спокойно пройти по улице, просят то автограф, то сфотографироваться. Согласно соцопросам, немалая часть таких абитуриентов, как ни странно, жаждет возможности на халяву целоваться на съемках в кино!.. Насколько эта возможность действительна важна?

– Ну, разумеется нет. Что касается популярности, то я никогда за ней не гнался. Для меня слава, как и удача, – ​тетка непостоянная, переменчивая. Приятно, когда тебя в очереди где-то пропускают, хотят тебе угодить. Но сказать, чтобы популярность как-то помогла мне решить жизненные проблемы, я не могу. Зато благодаря ей до меня иной раз докапывались люди, внимания со стороны которых я бы не желал никогда. Все же думают, что если ты снялся в малобюджетном сериале, то ты уже живешь в своем доме в Ницце, у тебя мешок денег и так далее. Таков потребительский стереотип.

– Что для вас главное как для актера?

– Поиск себя. Я не живу, а слежу за собственным развитием. Наблюдение со стороны. Вообще актерская суть – ​это наблюдение, наблюдение за всем, что вокруг. И в первую очередь – ​за самим собой.

– Считается, что страх ограничивает человека. В то же время трудно, не испытывая и толики страха, выходить на сцену и там жить. А вам?

– Для меня страх – ​это недостаток, с которым нужно бороться. Первые выходы на сцену в далеком детстве меня настолько страшили, что я не мог обычный стишок про Деда Мороза прочитать. Позже мой преподаватель Мария Велихова, человек, который в принципе всему меня научил в моей профессии, сказала: чтобы правильно махать мордашкой, внутри должен быть такой багаж. А когда у тебя есть этот багаж, ты с этими страхами борешься. Это и есть лечение этого страха. В бытность студентом я участвовал в спектакле «Таинственный ящик» в Малом театре, в кордебалете, притом что до этого с танцами ничего общего не имел. Нас за полгода настолько выдрессировали, что когда я вышел на сцену, у меня отключилось сознание и тело работало само. У меня включился разум, когда я услышал аплодисменты.

– Тем не менее не остались работать в Малом театре, хотя вам и предлагали.

– Нет. Хотя предлагали. Малый театр – ​это музей для меня, он вывел меня на большую сцену, я его люблю и ценю со стороны. Там очень много классных актеров, в том числе и Юрий Мефодьевич Соломин, которого я глубоко уважаю. Но это не мое.

Интервью вел  Василий АКУЛОВ
Фото с сайта pcnika.ru