Чувство прекрасного неделимо на виды искусства. Божьей искрой входит оно в душу человека и его жизнь, суровою мерою таланта измеряя судьбу.

«ХОЧУ стать балериной!» — ​грезила наяву хрупкая, словно тростинка, десятилетняя девочка. Трещала лютыми морозами зима сурового 41-го, гитлеровские войска рвались к Москве. Труппа Большого театра была спешно эвакуирована в Куйбышев, и каждый вечер на главной сцене недосягаемого для фашистов города рождался великий трагизм «Лебединого озера», «Жизели», «Щелкунчика». Неизменно сжималось трепетом восторга чуткое сердце юной Валечки, соседка которой трудилась в театре костюмершей, а строгая мама, как и все тогда, по двенадцать часов в сутки пропадавшая на работе, не возражала против того, чтобы свободное время дочка проводила за кулисами: «Пусть приобщается к искусству!» В пятый, десятый, тридцатый раз забивалась постоянная маленькая зрительница в свободное кресло и — ​замирала, внимая и мечтая… Однако той мечте сбыться было не суждено. Строгие спецы-балетмейстеры из нескольких десятков робких тонкошеих девчушек, пришедших на просмотр в огромный холодный зал, Валю «в балерины» не выбрали: опытным глазом сразу определили, что полупрозрачная худоба — ​лишь следствие хронического военного недоедания, да и подъем изящной стопы оказался недостаточно высоким. От той поры остались легкое, как вздох светлой печали, сожаление и неизгладимость воспоминаний о тонких кусочках хлебной пайки, о сером осколке сахарной головы, подвешенном над столом, за которым семья пьет чай — ​«вприглядку». «Так вся жизнь «вприглядку» и прошла, — ​без грусти, точно данность, констатировала потом Валентина Сергеевна. — ​До сих пор понятия не имею, что такое материальная роскошь».

 

ВОТ РОСКОШЬ таланта нашла все же возможность проявиться: девчоночьи руки сами потянулись к карандашу, перу, кисти, резцу — ​очарованная Красотой душа требовала самовыражения. Девочка, выросшая в старом двухэтажном домике на берегу Волги, начала заниматься лепкой и рисованием во Дворце пионеров. Окончив школу, поступила в Пензенское художественное училище, а после — ​в МВХПУ в Москве, где жила ее родная сестра. Еще студенткой стала участницей фестивальных выставок 1957 года. Любила посещать зал Чайковского и выставки, которые проходили в Третьяковке и Музее изящных искусств. На открытии выставки Пикассо ей даже удалось лицезреть Гиганта времени лично. Ей нравились работы Ван Гога, Дали, Матисса, Дерена, Сезанна…

«Сознательно я не выбирала скульптуру и живопись делом жизни — ​все получилось помимо воли, само собой», — ​улыбалась Мастер. Но выбор — ​и непростой — ​все же пришлось делать. Ах, сколько же их было у веселой, общительной, бойкой на язычок умницы студентки Валечки — ​восхищенных, преданных, любящих поклонников! Но за пылкими предложениями руки и сердца всякий раз следовало требовательное: «Бросай свой институт!» А оставить родную «строгановку» — ​Московский художественно-промышленный институт имени Строганова, готовивший художников-монументалистов мирового уровня, ​она была уже не в силах. И оставляла любимых. Через слезы и боль познавая высшую жестокость Искусства: настоящая семья требует самопожертвования, а жертвовать талантом — ​преступление прежде всего перед самим собой. Истинный творец должен быть одинок, нужно только мужество, чтобы взглянуть в лицо этой правде…

Отдать дань обывательской морали все же пришлось: подчинившись требованию, почти приказу матери, Валя вышла замуж — ​после очередного жестокого разочарования, за нелюбимого, но любящего и признающего ее желание и право быть в первую очередь художником. А в душе поселилась пустота, лучшим лекарством от которой была только работа — ​она заставляла сердце биться быстрее и жарче, она невиданной радугой окрашивала эмоции. «Работая в мастерской, я пела — ​вслух, громко, радостно!..» — ​вспоминала не раз Валентина Сергеевна, и лицо ее озарялось изнутри удивительным теплым светом.

Общеизвестно: чтобы создать скульптуру, нужно взять мраморную глыбу и отсечь от нее все лишнее. В латинском языке слово «скульптура» обозначает высекание, резьбу из твердых материалов, ваяние. Какие суровые, жесткие слова! Любого дилетанта одолеют сомнения: не слишком ли тяжелы и грубы киянка, стеки, различные петли для хрупких и нежных женских рук? «Скульптура — ​не женский вид искусства?! — ​искренне, по-детски возмущалась моя собеседница. — ​Да Бог с вами! А как же Вера Мухина? А Медный всадник? Говорят, что голову Петра I лепила женщина — ​одна из талантливых учениц Фальконе… Причем скульптура — ​это ведь в переводе с греческого еще и «пластика», лепка, работа с мягким материалом!» Но лучше многих слов характеризует творческий процесс женщины-скульптора стихотворение «Глина», которое А. Ардов посвятил самой Валентине Снеговской:

 

А удачи — ​и в помине —

нет как нет. Хотя чуть свет —

руки в глине, фартук — ​в глине,

в глине — ​темный табурет.

Мучит женщину работа,

снова требует всерьез —

ладно б слез, когда б не пота,

ладно б пота — ​да без слез…

Это вам не хлебный мякиш —

по столу. За день-деньской

столько раз Творца помянешь –

глине ведомо одной…

И уже не блага — ​мщенья

ждешь за адовы труды.

Глина… сколько превращений

с ней претерпеваешь ты!

Все — ​затем, чтоб грянул вечер,

тени выстлав в мастерской…

Вот — ​почти по-человечьи! —

глина всхлипнет под рукой…

А не то — ​чего бы ради

отражал гончарный круг

трезвость мастера во взгляде

и терпенье повитух?..

 

Она вправе была чувствовать себя счастливой. Вылепила-изваяла двоих сыновей:  один из них тоже стал художником, другой — ​дизайнер по камню. Главной ценностью всегда считала интересных людей, друзей — ​и их через жизнь прошло много: простых и именито-знаменитых, но одинаково верных. Не вскружили голову медные трубы славы.

А ведь было чем гордиться члену Союза художников СССР, России, Украины! Имя Валентины Снеговской было на слуху у питерского и московского культурного бомонда. В друзьях и единомышленниках ее числились созвучные по духу и творческой манере Марта Житкова, Олег Комов, Александр Рукавишников. Работы с успехом экспонировались в Германии и Болгарии, где на выставке «Дружба веков» особое внимание ценителей привлекла бронзовая «Обнаженная фигура». «Портрет Нестерова», украсивший в 1970 году республиканскую выставку, посвященную столетию Ленина, Министерство культуры приобрело для запасников Третьяковской галереи. На реке Ухте, там, где ежегодно много лет подряд собирается самый престижный бардовский фестиваль, стоит памятник его основателю Валерию Грушину работы скульптора Снеговской. Перед заинтересованными гостями ее мастерской дипломы за участие в выставках высших рангов могли бы развернуться огромным многоцветным веером. А вот медалей, увы, уже нет: их у художника украли вместе с десятком старинных икон, собранных по глухим деревням российской глубинки…

ТАК ОБИДЕЛА Валентину Сергеевну Евпатория — ​сюда известный скульптор перебралась в 1980 году по приглашению заведующей отделом культуры Л.И. Никитиной. Но зла на взбалмошную «вторую Одессу» в духовно богатом, мудром женском сердце не осталось и следа — ​ведь Евпатория и спасла талантливого человека от неминуемой, по приговору врачей, гибели, исцелила от тяжелейшей астмы. Три с половиной десятилетия Валентина Снеговская с радостью и благодарностью отдавала полюбившейся южной провинции моральный долг за спасенную жизнь. Первым и, быть может, самым ценным ее подарком городу стала художественная школа. Классические и одновременно индивидуально-оригинальные барельефы украшают интерьеры многих зданий советской постройки. Маленькие евпаторийцы обожают общаться со своей сверстницей — ​фонтан «Девочка с косой», установленный у корпуса санэпидемстанции, неизменно пользуется успехом и у взрослых, и у детворы. А сколько их «разбежалось» по Крыму — ​удивительных «Аленушек», «Скакалочек»… В них и радость высшая, и нестерпимая боль. Потому что вандализм — ​общественный и личностно-варварский — ​многолик, глух, слеп. Потому что, к сожалению, мало кому от природы дана способность понимать, какую колоссальную нравственную муку претерпевает душа художника, когда гибнет его творение…

Впрочем, роптать на судьбу Валентина Сергеевна всегда считала ниже своего достоинства, памятуя любимого Иосифа Бродского: «Страдание не выбирается, а выбирает». И каждое утро, порой через «не могу», спешила в мастерскую, ибо жить на девяностогривневую украинскую пенсию вместе с оставшимся без работы сыном было невозможно. Ах, если бы только знали «новые русские», «новые украинцы» и прочие представители вдруг образовавшегося класса буржуазии, какая Красота мощнейшим зарядом доброй энергии сконцентрировалась на полках, стенах, подоконниках, полу мастерской художника. ​Красота, способная оживить, очеловечить роскошь их домов, садов, офисов!.. Однажды увидев, уже не забудешь юную маму с малышом на руках — ​скульптура в интерьере из терракоты «Пусть всегда будет солнце» так и лучится солнечным светом. Покоем и защищенностью веет от деревянной, уютно себя чувствующей в разноцветье лаков «Берегини». О неповторимой нежности детства напоминают изящные головки-портреты учениц, «Декоративная головка», предназначенная для детского театра. Греховно-земные прекрасные грезы навевают «Обнаженная под солнцем», непорочно-чистая в своей белизне мраморная аллегория Сна.

С первых дней профессиональной работы жизнь неисправимого трудоголика, «пчелки» Валечки была связана и с архитектурой, с зодчеством. Как и первый крупный гонорар. Часто потом вспоминала, рассказывала: вот, еще в Самаре, пришла домой невероятно гордая, открыла сумку, выложила на стол весьма значительную для 60-х годов сумму. Вот изумленный отец шутя и в то же время радостно зовет: «Мать, иди посмотри: наша дочь ограбила банк!» Эта гордость родителей за дочь-кормилицу навсегда осталась одной из основных черт ее характера — ​стремлением кормить всех: родителей, детей, друзей, знакомых, собак, кошек, всякую живность… А творческий союз скульптора-монументалиста Снеговской с архитекторами продолжился в Москве и в Евпатории — ​более 20 лет с полузвука понимали друг друга Валентина Сергеевна и Наталья Калмыкова-Алексеева, Борис Калмыков, Татьяна Залкина…

Живописец Валентина Снеговская — ​это уже совсем другой мир. Особая планета Маленького принца, в атмосфере которой мотивы трепетно чтимого художницей Пиросмани, его линии, его воздух органично сливаются с собственной уникальной творческой манерой строгой реалистки и фантазерки-сказочницы. В абстракции «Витражей» один цвет бережно поддерживает и дополняет другой. На полотнах «Девушка-армянка», «Рауля — ​дочь муллы», «Воздушное утро» люди, свет, тени — ​единственно такие, какими они бывают под знойным южным небом.

Отдельная тема в общей мелодии судьбы художника — ​портреты людей искусства. «Я пишу историю города в портретах его выдающихся личностей», — ​однажды определила для себя Валентина Сергеевна. И глубоко, сильно, стремительно, как в жизни, зазвучал на выдержанном в голубых тонах холсте голос Галины Карелиной, женственность, бунт, страсть Анны Андреевны готовы взорвать обманчивую камерность «Ахматовского концерта», на котором главная героиня и модель — ​блистательная чтица Людмила Гластовецкая. А холст «Мандельштам в Коктебеле» стал ярким воплощением еще одной пламенной страсти, пленившей впечатлительную душу женщины-художника: она вдохновенно работала над картиной и параллельно, не менее увлеченно, готовила тематические вечера для городского клуба любителей поэзии — ​о самом Осипе Эмильевиче, об аристократичном Гумилеве, о труднопостижимой Ахмадулиной…

 

ТЕЧЕТ РЕКА Лета, а взаимоотношения пророков с

Отечеством к лучшему, увы, не меняются. И, как прежде, несправедливость предвзятости, преждевременного забвения, равнодушия дамокловым мечом висит над судьбами людей творческих профессий. Однако особо талантливые из них не желают с этим смиряться. Живут сообразно принципу «Делай, что должно, и будь что будет». Задуматься об этом заставила в свое время персональная выставка Валентины Снеговской, прошедшая в городском краеведческом музее и посвященная 80-летию со дня рождения этой удивительной женщины и редкого Мастера.

Человек, не чуждый искусства, преподаватель музыки Светлана Семеновна Кушниренко (в девичестве — ​Гластовецкая) приехала из городка Бердск Новосибирской области. И, жизнь прожившая в живописнейшем краю, не скрывала эмоций:

— Я — ​гость Евпатории. На персональную выставку художника Снеговской, в отличие от многих почитателей таланта Валентины Сергеевны, попала случайно. Но не жалею об этом: открыла для себя большого Мастера. При первом взгляде на работы возникла ассоциация: Рерих, его насыщенная, яркая, без полутонов палитра. Всмотревшись, прониклась индивидуальностью, неповторимостью автора, ее жизнеутверждающей энергией, оптимизмом. И благодарна судьбе за такую «энергетическую подпитку»!

А ведь Мастеру к моменту открытия этой, совместной с лучшими выпускниками ее детища — ​Евпаторийской художественной школы имени Ю.В. Волкова — ​выставки в городском краеведческом музее стукнули уже почтенные восемьдесят… Однако нежная гармония цвета, как и прежде, отличала все живописные полотна Валентины Снеговской. Лирическое содержание работ, добрые глаза героев ее произведений успокаивают душу человека. Трудно выделить лучшие полотна. Но особенно до сих пор нравится зрителям портрет «Марина Цветаева». Поэтичен пейзаж «Евпаторийская зима» — ​медленно падают крупные снежинки, укутывая город снежком, никуда не спешат прохожие, вечереет, зажигается свет в окнах домов, засохшие с осени листики тополя — ​как новогодние игрушки. Южным солнцем искрится «Каламитский залив»…

Среди скульптурных же работ Валентины Сергеевны хочется отметить «Портрет генерала Халезова», женские портреты, контррельеф «Синяя птица». Зрители имеют возможность увидеть фотографии монументально-декоративных панно и скульптур, украшающих интерьеры и улицы Евпатории. Хранятся работы Мастера и в частных галереях Украины, России, Германии, Швейцарии. Украшали наш город «монументалки» — ​барельефы «Юные ученики» на фасаде здания школы № 6 и «Экология океана» в холле здания санатория имени

И.А. Наговицына, панно «Городские сюжеты», керамика на здании санатория «Лучезарный», керамические рельефы в пансионате «Россия». А вот металлические горельефы на здании отделения связи по улице Ленина — ​неизбывная боль Мастера. Их уже нет — ​помешали каким-то вандалам, пропали бесследно…

— Есть ли среди созданного то, что вам особенно близко, дорого? — ​интересуясь сакраментальным, я уже знала способность Валентины Сергеевны Снеговской нестандартно реагировать на заурядные вопросы. И ответ получила достойный:

— Мои лучшие, любимые работы — ​это мои ученики.

 

О КАЖДОМ из мальчишек и девчонок, прошедших через ее жизнь за шестьдесят лет творческой и педагогической деятельности, она вспоминала с нежностью и могла рассказывать часами — ​с гордостью неподдельной.

Преподаватели детской художественной школы, которую она организовала и открыла в 80-х, в которой сама преподавала историю искусства, рисунок, живопись, но больше всего — ​скульптуру, рассказывают: «Закончились уроки, но Валентина Сергеевна не ушла из школы, продолжает лепить в мастерской, которая тогда была при школе. А рядом с ней старательно пишет композицию стройная милая девочка. Это Оксана Салина, ныне — ​один из ведущих художников Москвы, член Национального союза художников России». Называют имена: «В экспозиции выставки Валентины Сергеевны можно увидеть картины Виктории Назаровой — ​сегодняшнего директора школы. Семилетней девочкой ее привела в художественную школу мама. В школе, училище, институте Вика училась только на «отлично». О ее ярком таланте и мастерстве свидетельствуют портреты, великолепно выполненные маслом и акварелью.

Твердый характер, целеустремленность проявил еще в стенах школы и Евгений Кошелев — ​за один год обучения окончил сразу три класса. Потом осваивал искусство скульптуры и резьбы по дереву в Богородском училище под Москвой. После окончания училища самостоятельно постигал законы живописи маслом и акварелью. Хороши его виртуозно выполненные в технике резьбы по дереву панно «Медведь», «Лось», «Яблоки». В лучших традициях голландского искусства XVII века написан его «Натюрморт с фруктами». Оба автора, как и В. Снеговская когда-то, совмещают занятия живописью с педагогикой.

Олеся Шабаева и Дима Степаненко занимались в домашней студии Валентины Сергеевны. Встреча с одаренной художницей, замечательным педагогом определила их профессии и увлечения. Олеся Шабаева учится в художественном институте, увлекается батиком (росписью по шелку). Дима Степаненко — ​компьютерщик, но занятия живописью не бросил, прекрасен его натюрморт с подсолнухами…»

Несколько лет в Евпатории при Союзе художников Крыма существовала под руководством Валентины Сергеевны студия керамики. Небольшая — ​человек на пять. Но после каждого занятия уходила Валентина Сергеевна домой вдохновленная и окрыленная. «Всякий раз происходит поразительный взаимообмен энергией! — ​с горящими глазами пыталась объяснить она. — ​Я не только учу ребят владеть материалом. Чтобы глина подчинилась ребенку, нужно заглянуть в душу каждого, понять, чего душа хочет, и помочь ей выразиться!..» А будущие художники и скульпторы просто упоенно учились у своего Мастера и взахлеб с ней дружили. Ведь дружба, как известно, — ​это равенство душ. Одинаково юных.

 

…НЕ ТАК ДАВНО Евпатория осиротела. И, очнувшись от первой боли утраты, призадумалась: а что можно сделать, чтобы сохранить память о прекрасном художнике и человеке большого, щедрого сердца — ​Валентине Снеговской? Ответ в головы друзей Валентины Сергеевны, скульпторов и архитекторов, пришел сам собой: музей! Музеем просто обязана стать мастерская Мастера. Скромным: пара витрин для личных вещей и небольших работ, инструменты, еще хранящие тепло и энергетику рук скульптора. Но обязательно с интерактивной доской для демонстрации видео- и фотоматериалов, с достаточным количеством стульев. Ибо в этот музей непременно должны приходить дети. Те, которые из песенки «Я леплю из пластилина (пластилин нежней, чем глина), я леплю из пластилина куклу, клоуна, собак…». Сдается, светлая аура мастерской Валентины Снеговской поможет проявиться еще не одному Таланту…

Татьяна ДУГИЛЬ.

Фото из архива Валентины СНЕГОВСКОЙ.

Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» №87 (19210) от 18.11.2016 г.