Одной из структур Евпаторийского революционного комитета, сформированных сразу же после окончательного утверждения большевистской власти в городе после 13 ноября 1920 года, стал подотдел искусств при отделе народного образования. Волею судеб в первые годы работы в нем трудились выдающиеся мастера своего дела, оставившие заметный след в истории страны.

Яков Тугендхольд

Орган новой власти городская газета «Известия» 1 декабря 1920 года, информируя читателей о новых назначениях Евпаторийского ревкома, сообщала, что заведующим подотделом искусств является Я. Тугендхольд. Знаменитый Тугендхольд, известный своими статьями в «Аполлоне»? Лично знавший классиков импрессионизма, посещавший мастерскую гениального испанца Пикассо в Париже? Да, и персонаж романа Ильи Сельвинского «О, юность моя!», написанного писателем в последние годы жизни, где ярким эпическим повествованием о «возвышенном времени» и России, «объятой революцией», автор подвел некий итог.

Из материалов в Интернете легко узнать, что Яков Александрович Тугендхольд (1882–1928) — ​российский, затем советский художественный критик, искусствовед европейского масштаба. «Выучеником европейской культуры, энтузиастом станковой живописи», «западником и эстетом» назовут его позже в советской России.

Свою первую искусствоведческую статью Тугендхольд опубликовал в 1908 году, а уже в 1911-м вышла его первая книга «Французское искусство и его представители». Ярким фактом его биографии стало сотрудничество с известным собирателем живописи С. И. Щукиным, по поручению которого Тугендхольд отбирал в Германии и Франции произведения живописи для щукинской частной коллекции.

После 1917 года все частные собрания России, как известно, были национализированы. По поручению новой власти ученые и специалисты, среди которых был и Тугендхольд, занялись их систематизацией и описанием. В доме С. Щукина на Знаменке, ставшем Первым музеем новой западной живописи, эту работу исполнял Яков Тугендхольд, естественно, близко знавший и самого коллекционера, и его коллекцию. Именно она положила начало собранию новейшей французской живописи в Эрмитаже и Государственном музее изобразительных искусств. В силу этого посмертно современники назовут Тугендхольда «истолкователем идей и формальных открытий западного искусства», а также отметят, что «исключительное место в формировании нового русского искусства» занимают два явления: книги Тугендхольда и живые образцы современной французской живописи в Москве (Щукинское и Морозовское собрания). Вот с таким профессиональным багажом и большевистскими политическими взглядами искусствовед отправился в Крым. Зачем?

В 1917–1918 годах Яков Тугендхольд работал в Москве инструктором в отделе Народного комиссариата просвещения РСФСР по делам музеев и охране памятников. Как специалист важного для большевистской власти идеологического и культурного участка в июне 1919 года критик-искусствовед был направлен Наркомпросом в Крым для обследования местных музеев. Прибыв сюда в июне 1919 года, Тугендхольд, по всей видимости, попал под очередную смену власти на полуострове. Короткий период Крымской ССР (апрель-июнь 1919 года), как известно, сменился властью Вооруженных Сил Юга России, которая продержалась до ноября 1920 года. Так что с обследованием музеев Крыма по заданию большевиков Тугендхольду пришлось повременить.

По какой-то причине Я. Тугендхольд с семьей поселился в маленькой провинциальной Евпатории, возможно, на одной из экспроприированных дач. Его жена Зинаида Борисовна Тугендхольд, будучи художницей, состояла членом евпаторийского отделения Всероссийского союза работников искусств («Всерабис»), наряду с художниками П. Чепуриной и Г. Бояджиевым. Есть З. Б. Тугендхольд и в евпаторийском списке Волошина для подачи в Центральную комиссию по улучшению быта ученых.

Можно безоглядно верить И. Сельвинскому, когда он сообщает читателям романа, что искусствовед и художественный критик Я. А. Тугендхольд в Публичной библиотеке Евпатории читал лекцию о новой европейской живописи, о тех, кто вошел в искусство после импрессионистов: Ренуаре, Сезанне, Гогене, Ван-Гоге, Матиссе, Пикассо — ​и при этом демонстрировал цветные диапозитивы. Человек такого профессионального уровня, такой культурологической компетенции и просветительского темперамента, как Яков Тугендхольд, конечно, с удовольствием популяризировал и в изустных публичных выступлениях то, о чем он блестяще писал в своих многочисленных статьях и книгах. Думается, не без его участия состоялась в сентябре 1920 года в этой же библиотеке встреча евпаторийских читателей с Максимилианом Волошиным.

Архивные документы утверждают, что с начала 1921 года полем деятельности направленного Москвой искусствоведа и художественного критика стал весь Крым, но евпаторийские связи по месту жительства семьи не прерывались.

 

Софья Федорченко

Многолетняя теплая дружба связывала Якова Тугендхольда с писательницей Софьей Захаровной Федорченко (1880–1959). Возможно, в Евпаторию они прибыли вместе, но ясно, что уже в 1919 году Федорченко жила в городе, и способствовал ее устройству машинисткой в евпаторийскую контору Центросоюза именно Я.А. Тугендхольд. Возможно, Софья Захаровна, молодая писательница, знакомая с Яковом Александровичем по Парижу, принесла в киевское издательство Земсоюза свои «Фронтовые записи» — ​первую часть книги «Народ на войне». Там с мая 1916 года в издательском отделе Земсоюза служил литсотрудником Тугендхольд. Ему же принадлежит первый одобрительный отзыв об этой знаменитой книге сестры милосердия Софьи Федорченко, ушедшей на фронт Первой мировой в 1914 году и рассказавшей правду войны в своей книге. «Перечитывал с упоением» произведение Федорченко и М. А. Волошин, с которым Тугендхольд в крымский период своей жизни был тесно связан. По мнению Волошина, книга Федорченко «не только имеет историко-документальное значение, но и являет собой художественный этап русской прозы». Именно он зафиксировал в отчетном документе ценный факт ее евпаторийского пребывания: «В Евпатории писала «Народ на войне» С. Федорченко».

Газетная хроника «Известий» военно-революционного комитета Евпатории от 1 декабря 1920 года подтвердила эту информацию: «В ближайшее время крымским усеиздатом будет переиздана талантливая книжка проживающей в Евпатории писательницы С.З. Федорченко «Народ на войне», о которой восторженно писали вожди М. Горький и Л. Троцкий». По какой-то причине переиздание не состоялось.

Скорее всего, благодаря Тугендхольду у писательницы сложилась многолетняя дружба с семьей М. А. Волошина. Воочию Софья Захаровна и Максимилиан Александрович встретились у нас, в Евпатории, куда знаменитый поэт и художник прибыл в сентябре 1922 года. В столицу России писательница уехала с рекомендательными письмами, в том числе волошинским, на имя Анатолия Луначарского. В большевистском наробразе 1920 года в подотделе искусств Софья Захаровна получила место заведующей детской секцией.

 

Полина Чепурина

По служебной надобности Тугендхольд, безусловно, общался с Полиной Яковлевной Чепуриной (1880–1947) — ​художником, археологом, уникальным, как утверждают специалисты, этнографом.

Дочь настоятеля Евпаторийского собора протоиерея Якова Яковлевича Чепурина и его жены Дарьи Елисеевны родилась в Киеве, но с восьми месяцев жила в Евпатории, окончила здесь женскую гимназию, затем высшее художественное училище и археологический институт в Одессе и Москве, получив, соответственно, профессии художника и археолога. Средства к существованию ей давал, как пишет Полина Яковлевна в анкете, «научно-художественный труд». В 1920 году на ее иждивении была 80-летняя мама. Вдвоем они проживали в Пешеходном переулке (ныне переулок Лукичева), в доме № 2, занимая одну комнату.

Как художница Чепурина была членом евпаторийского отделения Всероссийского союза работников искусств («Всерабис»), возглавляла бюро Евпаторийского общества художников, с 1923 года — ​музей «Искусство старины» (Евпаторийский краеведческий музей).

Илья Сельвинский

Конечно, имя Сельвинского знакомо евпаторийцам. Но вряд ли известно, что евпаторийский Байрон совмещал учебу в университете со службой в большевистском подотделе искусств Евпаторийского наробраза. К лету 1919 года, завершив полный курс Евпаторийской мужской гимназии, Илья прочитал первый том «Капитала» Маркса и даже стал приписывать к своему имени «Илья» имя «Карл», чем красноречиво выказывал свою идеологическую платформу. Архивные сведения показывают, что в ноябре 1920-го, двадцати одного года, как человек со средним образованием Илья-Карл Львович Сельвинский был принят на службу в советское учреждение. Есть он в «Списке членов Всероссийского союза работников искусств», подготовленном 23 мая 1921 года. Собственноручно заполненная им для отдела Управления Евпаторийского ревкома анкета подтверждает это и сообщает следующие сведения. Адрес проживания — ​улица Революции, дом Мичри (сразу подчеркнем: это новый для нас евпаторийский адрес И. Л. Сельвинского). Существует на собственные средства. Жилье — ​три комнаты. На его иждивении отец 70 лет и 65-летняя мать. Образование — ​среднее, студент 2-го курса. Состоит в профсоюзе актеров и пищевиков с 1919 года. Военное образование — ​допризывная подготовка в гимназии в 1916 году. В апреле 1918-го участвовал в боях против немцев, шедших на Крым: два боя под Новоалексеевкой. Советской власти сочувствует. На советской службе — ​в подотделе искусств в качестве инструктора.

Другой архивный документ того же времени — ​тоже собственноручно заполненная Сельвинским анкета для отдела Управления революционного комитета Евпатории, возможно, в связи с новой должностью, называет занимаемую должность студента-юриста 2-го курса Таврического университета «заведующий канцелярией Подотдела Искусств Наробраза». Документ заканчивается красноречивым отзывом: «Как специалист по литературным вопросам и чрезвычайно добросовестный делопроизводитель незаменим». Насколько интенсивна деловая жизнь большевистской власти и поэтому так велика роль работника канцелярии, свидетельствуют такие цифры. Всего за три дня, со 2 по 4 декабря 1920 года, подотдел искусств Евпаторийского ревкома получил 173 входящих документа, а выдал 751 (!) исходящий.

 

Николай Ракицкий

На момент службы Софьи Федорченко в евпаторийской конторе Центросоюза заведующим кооперативной конторой Днепросоюза («Днiпровський Союз споживчих Союзiв» Украины), занимающейся в Евпатории «добычей соли на за арендованном участке», был Николай Петрович Ракицкий (1888–1979). Очевидно, после 1920 года он стал мужем С.З. Федорченко.

Сетевой материал расскажет, что Н.П. Ракицкий за большие заслуги в создании картинной галереи Тарусы объявлен в 1967 году почетным гражданином этого города и что он же — ​создатель здесь уникального ботанического сада. Как агроном Николай Петрович состоял консультантом Большой советской энциклопедии. Супруг похоронен вместе с женой в Москве на Новодевичьем кладбище (колумбарий).

Но родился Н. П. Ракицкий в Евпатории. Так говорят архивные источники. В 1907 году юный Николай Ракицкий, «скромный, откровенный и правдивый» ученик, окончил полный курс Евпаторийской мужской гимназии. Его отец — ​псаломщик Петр Евфимиевич Ракицкий, определенный в 1885 году в Евпаторийский Свято-Николаевский собор. В гимназический период сына Николая Петр Евфимиевич, обремененный большой семьей из семи детей, был псаломщиком Бий-Орлюка Евпаторийского уезда (современная Орловка Раздольненского района). Из прошения матери Анастасии Ракицкой в гимназию известно, что «муж получает слишком ограниченное содержание», поэтому педагогический совет гимназии освобождал мальчика по бедности от платы за право учения в течение ряда лет вплоть до выпуска.

По образованию, полученному в Киевском университете святого Владимира, Николай Ракицкий — ​филолог-философ. Но выпускник Евпаторийской гимназии сумел еще окончить сельскохозяйственную академию в Баварии, скорее всего, Вайнштефанскую академию сельского хозяйства и пивоварения.

До 1917 года Николай Петрович уже занимался научной работой и кооперацией. Был командирован из Москвы в родной Крым, где в Евпатории учительствовала его сестра, для исследовательской работы. Потом новая командировка в 1919 году. Так, с июня этого года и до момента утверждения советской власти в Евпатории Ракицкий занимался научной работой по теме «Исследование экономических ресурсов Крыма». Средства к существованию, правда, давала работа в кооперации. Советская власть использовала его как консультанта-ревизора при наркомпросе.

Проживал Н.П. Ракицкий в доме Дувана, занимая одну комнату в помещениях расположенного здесь Губсоюза.

Очевидно, во второй половине ноября 1922 года С.З. Федорченко с мужем Н.П. Ракицким, возможно, вслед за Тугендхольдами выехала в Москву. Молодая семья получила комнатку на Пречистенке в подвале музея Л. Толстого, по соседству с Булгаковыми, которым Софья Захаровна читала страницы книги «Народ на войне», в том числе написанные в Евпатории. Об этом в связи с великим именем Михаила Булгакова сохранились неоспоримые свидетельства.

Есть все основания предполагать, что благодаря личности Я. А. Тугендхольда сформировался такой творческий тандем, какого культурная Евпатория больше никогда уже не знала. В труднейший час жизни города здесь обитали и служили людям более двухсот одних только деятелей культуры и искусства: музыкантов, художников, искусствоведов, писателей.

В живом, целом пространстве нашей замечательной истории начала минувшего века представленные евпаторийские фигуры занимают свое значительное место. Как сформулировал наш президент, сохраним историю и культуру — ​сохраним себя.

Людмила НИКИФОРОВА.

Автор благодарит работников Евпаторийского краеведческого музея и Государственного архива Республики Крым за предоставленный материал.

Опубликовано в газете «Евпаторийская здравница» №60 (19183) от 12.08.2016 г.