Продолжение. Начало в «ЕЗ» от 2.10.2015г.

В прошлом году исполнилось 125 лет со дня рождения известного певца, поэта, композитора и артиста Александра Николаевича ВЕРТИНСКОГО (1889–1957). Его называли «Поэт, странно поющий свои стихи, ни на кого не похожий, небывалый».

Впервые в Государственном литературном музее в Москве состоялась посвященная ему выставка, на которой, к сожалению, не нашли отражения его связи с Крымом.

Не следует думать, что Вертинский уже в 1917 году был артистом, популярность которого приносила самые большие сборы. На самом деле в Крым часто приезжали выдающиеся, ныне забытые артисты, которые привлекали публику в большей степени. Например, в том же 1917 году в Евпатории 25 и 26 сентября прошли концерты артиста балета Мордкина*. У него сборы составили 7073 р. 29 к. и 7133 р. 70 к., плата за театр – 1000 р. за каждый концерт, городской сбор 1469 р. 80 к. и 1473 р. 50 к. соответственно [7, с. 41]. Но жизнь артистов балета на сцене недолгая, и сегодня о Мордкине вспомнит не каждый любитель этого вида искусств. А песни Вертинского звучат и сегодня, его знают и любят все почитатели авторской песни.

Подобная история повторилась в 1918 году. Сбор за концерт у Вертинского составил 4863 руб. 30 к., но за театр пришлось платить 1200 р., а городской сбор – 1015 р. 80 к. Доход составил почти на тысячу рублей меньше, чем в 1917 году, а с учетом инфляции и того меньше. В этот же месяц в Евпатории дала два концерта известная певица Иза Кремер*. В первый вечер она имела сбор 6836 р. 25 к. (при расходах 1200 и 1413 р. 80 к.), во второй всего 2412 р. 30 к. (расходы 800 и 513 р. 40 к.).

С Изой Кремер Вертинский был уже знаком, когда в 1917 году после Октябрьского переворота уехал из Москвы и попал в Одессу. Он вспоминал спустя много лет: «Я сильно побаивался за свой успех в этом своеобразном городе. Одесситы – большие патриоты, у них свои особые вкусы, они имеют своих актеров, которых очень любят, и признают «привозных» очень осторожно и неохотно. Тем более что у них была своя собственная «звезда» в песенном жанре – Иза Кремер, довольно талантливая исполнительница французских и немецких песенок, переведенных на русский язык, а также еврейских. Разница между нами была та, что она пела чужие песни, а я – свои собственные, ну и различие жанров, конечно. Муж ее был главным редактором самой крупной газеты – «Одесские новости», и я боялся, что эта газета мне «не даст ходу». Однако этого не случилось. Иза, с которой я был знаком в Москве, пришла на мой концерт, много аплодировала мне, демонстрируя свою лояльность. Она привела с собой даже мужа – всесильного редактора Хейфеца. Публика приняла меня тепло, и отзывы в газетах на другой день были прекрасные. У меня до сих пор сохранилась рецензия Эдуарда Багрицкого, тогда скромного одесского репортера».

Одесса с давних дореволюционных времен имела с Евпаторией и Крымом прямое морское сообщение, разнообразные торговые и общественные связи. Поэтому многие гастролеры, бывавшие в Одессе, посещали и Евпаторию, особенно с тех пор, как там появился прекрасный театр. В период Гражданской войны Одесса привлекала многих представителей творческой интеллигенции и образованной публики, и до прихода советской власти там процветали многие жанры «буржуазного искусства». Очевидно, что Вертинский в тот период избегал ситуаций, когда он мог бы оказаться на территории, подвластной большевикам.

Из его мемуаров узнаем: «Из Одессы я попал в Ростов, потом в Екатеринослав и Харьков. <…> Весь 17-й и почти весь 18-й год я ездил по России. <…> Я побывал и на Кавказе, и в Крыму, и во многих городах. Отношение ко мне публики было самое наилучшее». Была попытка возвратиться к московской жизни, но об этом он кратко упоминает, что «В Москве все труднее становилось жить». Поэтому поехал в родной Киев, хотя там были немцы, отметив в мемуарах, что «советская власть никого не удерживала». После Киева был Харьков, когда там «жили под гетманом». Но в середине декабря 1918-го в Киев пришли петлюровцы, гетман отрекся, и вместе с немцами его вывезли в Германию. В Харьков в начале 1919 года вошла Красная армия.

Пытаясь завуалировать тот факт, что при советской власти он не видел себе места, Вертинский пишет: «Я же двигался по своей артистической, увы, совершенно независимой от политики и вообще неосознанной орбите и скоро опять оказался в Одессе». Но как раз в это время белые изгнали из города петлюровцев и туда прибывали французские войска, о которых артист вспоминает как об «африканской экзотике», но зато для него «в Одессе было сравнительно спокойно. Город развлекался по мере возможности. Красные были где-то далеко». Там же Вертинский выступал в Доме артиста: «Я пел – в очередь с Изой Кремер и Надеждой Плевицкой – ежевечерне».

В начале апреля 1919 года из Одессы эвакуировались французские интервенты, и город с советскими отрядами «взял» будущий атаман Григорьев. В то же время в Крыму в начале марта всю власть захватила Добровольческая армия белых. Поэтому уже не удивительно, – описывая свою встречу в Одессе с генералом Слащовым, после ставшим «крымским героем», на его вопрос о дальнейшем маршруте, Вертинский назвал Севастополь. Но далее в мемуарах после Одессы им вспоминаются другие города: «Белые армии откатывались назад. Уже отдали Ростов, Новочеркасск, Таганрог. <…> Вместе с армией отступал и я со своими концертами. Последнее, что помню, была Ялта». После Ялты Вертинский все же попал в Севастополь.

Из его мемуаров трудно понять, когда это происходило, в 1919 или уже в 1920 году. Например, писатель Аркадий Аверченко, также бежавший с белыми под напором красных, оказался в Севастополе в феврале 1919 года. Автор книги об Аверченко в серии ЖЗЛ для описания обстановки в городе использует отрывок из воспоминаний
А. Вертинского. Далее, в рассказе о дальнейшей жизни Аверченко в Крыму, находим упоминание: «Бывая в Ялте, Аркадий Тимофеевич встречал здесь Александра Вертинского, Ивана Мозжухина, Надежду Плевицкую, которые поселились поближе к съемочным павильонам Иосифа Ермольева и Александра Ханжонкова…»

Но затем был период, когда с 29 апреля по 22 июня 1919 года в Севастополе Красная армия установила советскую власть. Потом в город и Крым снова вошла Добровольческая армия, и началось «врангелевское сидение в Крыму». В книге об Аверченко мы находим упоминание, что к 1920 году Вертинский перебрался из Ялты в Севастополь. Однако об этом периоде сам Вертинский рассказал очень скупо, в основном об эпизодах встреч с белым генералом Слащовым, «поклонником» его творчества.

Именно Севастополь 1919–1920 годов в культурном смысле напоминал Одессу, в которой недавно блистал Вертинский. Там собрались многие знаменитые писатели, поэты, журналисты, певцы и артисты многих жанров. В Севастополе, подобно Одессе, тоже существовал театр-кабаре «Дом артиста». Сам Аверченко не только публиковал фельетоны и рассказы, но и участвовал в постановке своих пьес как актер: «Театрик «Гнездо перелетных птиц» хорошо знали не только в Севастополе, но и в других городах Крыма, потому что труппа часто гастролировала. Выступали в Симферополе, Феодосии, Евпатории. Об этих поездках напоминает фотопортрет Аверченко, сделанный в евпаторийской мастерской Н.Я. Зейферта». Можно не сомневаться, что и Вертинский тогда выступал с концертами во многих городах Крыма, и еще не раз посещал Евпаторию. Эмигрировал Вертинский на пароходе, уносившем в политическое небытие самого Врангеля. Это было в середине ноября 1920 года.

Предыдущее было необходимо, чтобы хотя бы приблизительно восстановить даты событий жизни Вертинского, отсутствующие в его мемуарах, а также логику его поступков и причины, приведшие к эмиграции. Ясно, что он в то время не видел никакой перспективы для своей артистической карьеры в Советском государстве.

Тем не менее, наиболее загадочным остается период его жизни 1918–1920 годов, значительная часть которого непосредственно связана с Крымом. Если судить по его книге воспоминаний «Дорогой длинной…», то за это время он написал всего две-три песни, и еще одну-две в 1920 году, уже находясь в Константинополе. Так ли это на самом деле, как результат того, что приходилось все силы тратить на выживание, или его творчество того периода было неприемлемо для публикации в советских изданиях? Вполне возможно, что точного ответа на этот вопрос мы уже никогда не узнаем.

Косвенные свидетельства о жизни того времени в Севастополе наводят на мысли, что Вертинскому было что скрывать. В «Доме артиста» в Севастополе «при Деникине и Врангеле звучали антибольшевистские фельетоны и куплеты…», а Аверченко «точил свои «Ножи в спину революции». По крайней мере, Вертинский долгое время находился в этой среде, хотя в своих мемуарах он постарался от нее если не откреститься, то по крайней мере отнестись иронически: «Ножи» точились плохо. Было не смешно и даже как-то неумно. Он читал их нам, но особого восторга они ни у кого не вызвали». Но следует учитывать, что это сказано в 1950-е годы, когда Вертинский уже более десятка лет был советским артистом и гражданином.

Валерий Мешков, Янина Грошева (Евпатория)