Именем Николая Токарева названа улица в Евпатории. На центральную, Театральную, площадь города взирает бронзовый Токарев, выполненный известным скульптором Владимиром Цигалем. На улице Эскадронной частично сохранилось кладбище, где похоронен Герой Советского Союза. На черном надгробном памятнике – надпись-напоминание: «Погиб в борьбе с фашистскими захватчиками». А ниже: «От города Евпатории, жены, детей и внуков». Хотя верностью долгу и доблестью гвардии генерал-майор авиации Токарев сам, выражаясь словами классика, памятник себе воздвиг нерукотворный. В свое время народная память о герое подвигла руководство тогда еще Евпаторийского строительного училища (ныне Евпаторийский техникум строительных технологий и сферы обслуживания) открыть в учебном заведении музей, посвященный истории Великой Отечественной войны в городе, и присвоить ему имя Николая Токарева.

Месяц назад по инициативе активистов местного отделения общественного движения «Молодая Гвардия Единой России» студенты-историки Евпаторийского института социальных наук Крымского федерального университета на общественных началах стали проводить для других студентов и школьников экскурсии в музее.

 

«Все восстановится»

«Музей им. Героя Советского Союза генерал-майора авиации Н.А . Токарева» – небрежно набранная надпись (с лишним пробелом перед точкой после первой буквы отчества) скрывается за неброской рамкой. В столь простеньком обрамлении куда привычней видеть надпись вроде «Кабинет труда» или «Кабинет истории». Такая же типично школьная дверь ведет в тесную маленькую комнату, в одной из стен которой выдолблен проход в соседний кабинет. Обе комнатушки, тесные без преувеличения, хранят в себе удивительные и ценные артефакты: фотографии, памятные альбомы, газетные публикации, произведения живописи. В первом «зале» музея приковывает взгляд посвященный Токареву самодельный памятный альбом с фотоматериалами и вырезками из периодических изданий. Как следует из надписи на обложке, альбом в 1984 году подготовили члены военно-патриотического клуба «Звезда», созданного в стенах учебного заведения. За три года до создания самого музея. Рядом – аналогичный альбом, посвященный другим «героям черноморского неба», и номер «Евпаторийской здравницы» от 13 апреля 1976 года. В номере, вышедшем в 32-ю годовщину освобождения Евпатории, в котором, в частности, участвовал передовой отряд под командованием Владимира Стебунова, опубликованы воспоминания командира, присланные им в городской краеведческий музей из Риги, где он тогда жил. «Недалеко от Евпатории мы настигли группу фашистских саперов, действовавшую на бронетранспортерах, и уничтожили их огнем зенитно-пулеметной установки. По пути преследования разгромили и уничтожили в общей сложности восемь вражеских отрядов, оказывавших сопротивление. Наши главные силы следовали в колоннах и в течение дня преодолели расстояние до 70 километров. В тот же день,13 апреля, в Евпаторию вступили части дивизии», – вспоминал ветеран.

– Раньше музей находился в более просторном помещении, – преподающий в техникуме историю и обществознание Вячеслав Высоцкий, отперев дверь, пропускает вперед. – У нас добавилось большое количество групп, поэтому пришлось музей потеснить. И он из красивого кабинета, с красивой дверью, ручкой, переехал в соседний кабинет.

Пока у музея нет официального смотрителя – увы, соответствующая ставка в штатном расписании техникума не предусмотрена, – в некотором плане ее исполняет сам Высоцкий.

– Музей – свежеиспеченный, здесь еще много доделывать, – признает он.

Первая комнатка забита фотоальбомами, в которых запечатлены педагоги и учащиеся профтехучилища, ставшего предтечей техникума. На столах и на полу, под столами и возле них возвышаются горки книг и изрядно пожелтевших газет.

– Здесь «Книга почета» была такая… – Вячеслав Юрьевич открывает внушительных размеров фолиант с абсолютно чистыми альбомными листами и немедленно добавляет: – Задумана была, но дальше дело не пошло. Но ничего, все это восстановится.

 

«Место в памяти»

Не задерживаясь в первом «зале», переходим во второй, посвященный как собственно Токареву, так и истории Великой Отечественной войны в Евпатории. Пока не забыл, спешу спросить любезного экскурсовода, когда же был создан музей.

– Начали создавать в середине 80-х, – говорит он. – Открыли в 1987 году. Вероятно, к 80-летию со дня рождения Николая Александровича.

Высоцкий показывает фотографии, представленные на стенде, посвященном Токареву. На некоторых будущий герой изображен маленьким ребенком и выпускником Тульского государственного рабфака, позже названного «Красной Кузницей пролетарской культуры имени Коммунистического Интернационала».

– Фотографии уникальные, – неустанно подчеркивает Высоцкий. – Почему-то часто приходится слышать, что Токарев получил Звезду Героя во время Великой Отечественной войны, тогда как этой высокой награды его удостоили раньше, за образцовое выполнение боевых заданий командования в советско-финской войне.

Не обращая внимания на чудовищную – без преувеличения! – тесноту, проходим дальше от стенда к стенду.

– А вот Борис Эммануилович Кушлю, стрелок 24-й гвардейской стрелковой дивизии, которая освобождала Евпаторию, – указывает на фото Вячеслав Юрьевич.

Со снимка смотрит исполненный благородства молодой мужчина. Во время Великой Отечественной он принимал участие в штурме Севастополя и Кенигсберга, в освобождении Прибалтики, дошел до Берлина, в боях за который его тяжело контузило. Но, отказавшись от госпитализации, остался на передовой. Кавалер орденов Красного Знамени и Отечественной войны I степени, после войны он продолжил службу, только уже на театральных подмостках, и отдал Евпаторийскому народному театру 65 лет.

На соседнем снимке – боец отдельной морской пехоты Владимир Звягинцев, куда более известный евпаторийцам как талантливый художник, стоявший у истоков создания в Евпатории изостудии «Радуга».

– Владимир Федорович рассказывал мне уникальные истории, как они отступали, Отдельная приморская армия. Шли вдоль яйлы (их же гитлеровцы отрезали от моря), голодные, уставшие, а немцы кричали: «Рус, проходи!» Пропускали… – говорит Высоцкий и тут же указывает на диораму, созданную Звягинцевым и бывшим директором техникума (а тогда еще училища) Николаем Витренко.

– Самолет строгал ножичком сам Витренко, – полушутя и смеясь, уточняет Высоцкий. – Остальные фигуры остались в первородном виде.

Рядом – другая диорама, что демонстрирует высадку Евпаторийского десанта. Ее Николай Петрович создал полгода назад.

– А это одна из подпольных групп, Александра Ивановича Галушкина, текст его письма сыну, – показывает Высоцкий на стенд, посвященный подпольной оперативно-чекистской группе в составе десанта, во главе которой стоял Галушкин. Вместе с батальоном морской пехоты в начале января 1942 года он стал участником Евпаторийского десанта. Позже остался в городе на нелегальном положении, создав подпольную комсомольскую группу для разведывательной и подрывной деятельности в тылу врага.

Неподалеку экспозиция, что рассказывает о евпаторийском партизанском отряде. На одним из фото – Иван Кондратьевич Гнеденко, который сразу после высадки десанта предоставил в своем доме убежище Галушкину и вместе с ним приступил к созданию подпольной группы. Вошедшие в нее комсомольцы добывали необходимую информацию, опрашивая жителей и ведя наружное наблюдение. Собрав радиоприемник, подпольщики стали принимать сводки Советского информбюро, размножали их и распространяли среди населения, расклеивали на стенах домов. В мае 1942-го сотрудница гестапо Ева Босс-Жуковская привела к дому, где скрывался Галушкин, фашистов. «Каратели хотели взять его живым, – рассказывал сын чекиста Виктор Галушкин. – Но отец отстреливался, пока были патроны, последний оставил себе. Его тело так и осталось лежать посреди двора. Босс-Жуковская запретила его хоронить. Рядом был установлен полицейский пост. Он существовал почти неделю. Никто не знает, куда потом были вывезены останки героя». Вскоре фашисты арестовали Гнеденко и на протяжении недели подвергали жестоким пыткам: сломали пальцы рук, отрезали уши и нос, потом отпилили кисти, ноги. «Ванька Рыжий, возчик на электростанции, работяга и выпивоха, каких немало в южных курортных городах. По другим свидетельствам, он за всю жизнь мухи не обидел, а если иногда немножко и выпьет, то ехал на своей подводе и песни украинские пел. Хорошо, говорят, пел, красиво. А вот пришло лихое время – и стал Иван героем и великомучеником, каких не раз в своей истории выдвигал наш народ», – уверен Виктор Галушкин. Еще в 2012-м, в год 70-летия Евпаторийского десанта, он призывал власти Евпатории и Крыма увековечить память Ивана Гнеденко и других подпольщиков – Прасковьи Перекрестенко, Марии Глушко, Марии Люткевич, Марии Коверковой, Анастасии Гнеденко, Матрены Миненко, Марии Гализдры, которые, зная о грозящем за укрывательство десантников расстреле, все же скрывали у себя контрразведчиков. Увы, призыв так и не услышали… Остается надеяться, что на него откликнутся нынешние власти города, на последней сессии горсовета утвердившие решение о присвоении Евпатории почетного звания «Город воинской славы».

– А вот картина Александра Чернышева, написанная им по воспоминаниям атаки Токарева, – Высоцкий указывает на полотно, что возвышается над бюстом героя и установленной рядом гильзой с тульской землей, переданной музею земляками летчика. – В январе 1944-го Чернышеву было шестнадцать лет, он жил в Евпатории. Немцы согнали молодежь в Дом культуры, где читали лекции (они ж тоже пропагандой занимались). Вдруг началась стрельба, и он с другом Владимиром Головко выбежал на улицу посмотреть. Позже Александр Александрович вспоминал, что даже видел лицо одного летчика, когда тот заходил на бомбардировку, и даже удивился, с какой аккуратностью старался действовать пилот, чтобы их, зевак, не задеть.

Потрясенный увиденным, Чернышев на месте падения взорвавшегося и сгоревшего самолета Токарева дал клятву стать летчиком. Кадровый офицер, полковник, летчик 1-го класса, Александр Александрович налетал около 4 тысяч часов, в качестве пилота бомбардировщика стратегической авиации выполнил 109 полетов на заправку, из них – более полусотни ночных. В музее долгое время хранилось и другое полотно – «Выход из атаки», навеянное тем же событием, однако его художник-аматор решил передать в дар городскому краеведческому музею.

– Ну, вот такой тесненький музейчик, – признается Вячеслав Высоцкий под занавес экскурсии. Что ж, не поспоришь. Только в этой вынужденной тесноте прочитывается и тесная связь со временем и легендарными людьми, которым посвящены представленные экспозиции. Лишь бы в памяти потомков героям всегда находилось достойное место.

Алексей ВАКУЛЕНКО.

Фото автора.

Герой Советского Союза

Николай Александрович Токарев (1907–1944) родился в Туле в семье рабочего. Окончил 10 классов. Член ВКП(б) с 1926 года. Работал слесарем на Тульском оружейном заводе. В 1930 году по окончании рабфака поступил в Московское высшее техническое училище имени Н.Э. Баумана. В Красной Армии с 1931 года. В 1932 году окончил Качинскую военную авиационную школу. Участник советско-финской войны 1939–1940 годов.

Командир 3-й эскадрильи 1-го минно-торпедного авиационного полка 63-й истребительной авиационной бригады Военно-воздушных сил Краснознаменного Балтийского флота. В годы Великой Отечественной сражался с немецко-фашистскими захватчиками в составе ВВС Черноморского флота. За считанные дни до гибели, 22 января 1944 года, Токареву присвоили воинское звание «генерал-майор авиации».

 

Как изменялся памятник морякам-десантникам в Евпатории

В музее на уникальных фото можно увидеть, каким был первый памятник (1), установленный на месте высадки легендарного Евпаторийского десанта и гибели тральщика «Взрыватель» (шестой километр шоссе Евпатория – Симферополь), второй (2) и третий (3), представлявший собой бетонного матроса с гранатой в руке на постаменте из ракушечника, крашенном известью. По воспоминаниям старожилов, черная краска с бушлата матроса смывалась во время дождя, а после каждого шторма приходилось подправлять основание монумента. Летом 1970 года на этом месте установили скульптурную композицию скульптора из Москвы Николая Брацуна, которая стоит там до сих пор (4).

«Памятник будет служить делу воспитания подрастающего поколения, памяти тех, кто дал возможность жить детям сегодня», – сказала тогдашнему первому секретарю Евпаторийского горкома партии Валентину Петунову член Политбюро ЦК КПСС, министр культуры СССР Екатерина Фурцева, о чем он пишет в своих мемуарах, и дала добро на использование листовой меди, считавшейся стратегическим сырьем, из-за чего завод-изготовитель не имел права расходовать ее на отливку памятника, не числившегося в государственном плане.

 

Последний подвиг легендарного летчика

В январе 1944 года после того, как при налете вражеских «хейнкелей» одна из бомб уничтожила его самолет, Токарев стал летать на американском бомбардировщике «Дуглас А-20» (он же «бостон», или «хэвок»), одной из наиболее известных машин среди тех, что поставлялись в годы Великой Отечественной по ленд-лизу. «Бостоны» обычно действовали в качестве так называемого «низкого торпедоносца»: сбрасывали торпеды на дистанции 600–800 м от цели с высоты 25–30 м – с бреющего полета. Скорость самолета при этом составляла примерно 300 км/ч. На торпедных мостах можно было подвешивать также авиационные мины и бомбы крупных калибров. Целями для бомб «бостонов» в морской авиации обычно были корабли и портовые сооружения. Охотились и за подводными лодками.

На таком самолете гвардии генерал-майор авиации Токарев и совершил последний боевой вылет. 30 января 1944 года, получив сообщение о выдвижении в порт города Евпатории очередного фашистского конвоя, самолеты 2-й минно-торпедной авиадивизии вылетели на перехват. Корабли охранения противника открыли по ним интенсивный огонь, задание выполнить не удалось, так как сброшенные бомбы не причинили вражеским судам существенного вреда. Узнав об этом, комдив Токарев принял решение лично возглавить группу торпедоносцев 36-го минно-торпедного авиаполка. Времени на подготовку к вылету было недостаточно, были готовы лишь два самолета из 20-ти, один из которых после взлета из-за технической неисправности вынужден был возвратиться на свой аэродром.

В сопровождении восьми истребителей «аэрокобра» торпедоносец, пилотируемый Токаревым, настиг вражеский конвой на подходе к Евпатории. Торпеда, пущенная генералом с высоты 40 метров и 600-метровой дистанции, достигла цели: транспорт пошел на дно. Но огнем немецкой зенитной артиллерии оказался подожжен самолет Токарева, сам он был ранен. Последним усилием воли летчик посадил самолет на пятачке близ озера Мойнаки, а через несколько минут пламя добралось до бензобака и произошел взрыв.